Я люблю летать. В аэродромах есть что-то волнующее, чего нет в портах или на вокзалах. Это - и особенной прозрачности кофе, и магические ухищрения с вашим билетом и чемоданом при регистрации, и таинственный, доносящийся из глубин пятого измерения голос диспетчера, который то-ли требует повышения зарплаты, то-ли произносит заклинание "Вред". Это - и та нерастворимая сосательная конфета, которую вам предложат во всех самолетах мира, и про которую вам забудут сказать, что ее надо не пытаться рассосать, а просто засунуть в ухо, и та затаенная боязнь, что ряд, на котором вы сидите, вообще летит не в то место.
   Представьте себе ситуацию, что вы решили приобщиться к культуре древних, и посетить Италию, а именно Сицилию, про которую вы столько наслышались от героев Крестного Отца. Изнывая от асфальтовой жары города вы мечтаете об оливковых рощах, тенистых Тратториях, старинных графских палаццо и изумрудном Средиземном море. Вы кидаете в сумку пару маек, полотенце и плавки, надеваете любимые старые шорты и сандалии, и отправляетесь в путь.
   Мелкие неприятности начинаются сразу после регистрации. Дело в том, что во всех аэродромах мира существуют изумительные электронные экраны, которые призваны снабжать вас свежайшей информацией по поводу регистрации, посадки, прибытия и отбытия самолетов. И во всех аэродромах мира эти экраны либо не работают, либо помещены таким образом, что на них светит никогда не заходящее солнце, так что разобрать что-либо просто невозможно. Мой совет - сразу идите в туалет. Во-первых, там всегда есть на чем посидеть, а во-вторых, экраны в туалетах работают всегда бесперебойно.
   Итак, если вам повезло, вы сели на тот самолет и летите приблизительно в том направлении, в котором требуется, вы можете инут на пять расслабиться, залить в себя то, что вам дадут, и попытаться разгрызть французскую булочку, которую продержали в морозильнике со дня ее выпечки к 10-летней годовщине смерти генерала де Голя. После этого на вас навалиться стюардесса с лотком на колесах, предлагающая вам по беспошлинной цене вещи, о существовании которых вы до сих пор в вашей жизни никогда не задумывались. Оговорюсь сразу, в Италии эти вещи действительно стоят дешевле, чем на земле, во всех остальных случаях вы переплатите не более чем вдвое против цены в любом самом дорогом магазине, крепко стоящем на своем фундаменте.
   Исторически так сложилось, что Сицилия - это остров. И если вам уж так приспичило добраться до Сицилии по воздуху, необходимо делать пересадку. Например, в Риме. К счастью, времени, чтобы найти и успеть к своему самолету настолько мало, что разглядеть что-либо невозможно. Главное - не читать никаких табличек. Во-первых, они по-итальянски, а если и на том языке, о котором вы подозреваете, что до сих пор его знали, то вас застигнет столбняк, если вы прочитаете знакомые слова, и попытаетесь сложить их в одну фразу с целью понять, что же хотел высказать их автор-итальянец. Вы благодарите небо, что ваша сумка была сдана на родном аэродроме с получением в Сицилии, и что вам не надо тратить время не перерегистрацию в очереди итальянских семейств. Для тех, кто не знает, поясню: итальянцы никогда никуда не летают без своих детей, и на свете не существует итальянских семей, где было бы меньше двадцати детей в возрасте от 5 до 10 лет. Они все, без сомнения, хотят стать великим Паваротти, так что без конца тренируют свои голосовые связки, доводя их мускулистость до совершенства, которому могут позавидовать дети-актеры Гонконгских театров. Кроме того, эти дети, как и полагается истинным современным латинянам, всегда играют в футбол или в его имитацию.
   После небольшого спринтерского забега вы успеваете перед носом у захлопывающего дверь полицейского выскочить на летное поле вслед за пестрой толпой убывающих на Сицилию. На поле вас обдает дождем и ветром, и у вас перед глазами всплывает замеченный где-то термометр, показывающий температуру в +10 градусов. Но, разгоряченный бегом с препятствиями в форме итальянских чемоданов и детей, вы ничего не замечаете видя перед собой открытое чрево этого чуда техники - итальянского самолета, который уже запускает моторы своего левого верхнего крыла.
   Первое, что вы понимаете входя в итальянский самолет - так это то, что в нем сидит минимум на 50 пассажиров больше, чем он может вместить. Все эти пассажиры только что плотно закусили пиццой с чесноком, спагетти с чесноком и оливками с чесноком. Ошкурки чеснока плавно витают в воздухе, перелетая от кресла к креслу под влиянием дыхания сидящих. В этот момент не надо суетиться и хвататься за различные кнопки, предназначенные по замыслу конструкторов для включения вентиляции и освещения. Все эти кнопки могут лишь вызвать стюарда, который обдаст вас скорострельной фразой из 150 долек чеснока в минуту, из которой вы разберете только "Порка Мадонна" и "Диабло". Не надо пытаться спастись в туалетном отсеке самолета, так как после него дыхательная смесь в салоне покажеться райским благоуханием. Можно только прибегнуть к древнекитайскому методу погружения и самосозерцания. Продолжительная молитва тоже хороша, но довести ее до конца не дадут мириады юных футбольных дарований, которые без конца задевают вас или попадают в вас мячом.
   Но вот двери закрыты, трап убран, ...и начинается разговор. Начинается он всегда безобидно. Сидящий на первом месте кум задает какой-то невинный вопрос родственнику, сидящему на последнем месте. Весь салон немедленно включается в обсуждение видимо очень интересной темы вопроса, при этом каждый оживленно жестикулирует и старается перекричать собеседника обращаясь к нему через головы бегающих футболистов.
   К счастью, диспетчерские службы итальянских аэродромов работают в целом неплохо, и самолеты простаивают в ожидании взлета никак не больше трех часов. Таким образом у вас имеется более чем достаточно бесплатных возможностей и времени для практики в языке, на котором говорили Боттичелли и Микельанджело. К концу второго часа вы можете смело включать свой голос в дисскуссию, так как а) вы уже достаточно поднаторели в итальянском, чтобы с успехом обсуждать бытовые проблемы к акого-нибудь Сальваторе и его жены Тонины, и б) вас все равно никто не слушает.
   После непродолжительного полета самолет вываливается из сплошной гряды туч, и плавно падает на аэродром в Палермо. Первое, что вы видите выходя на верхнюю ступеньку трапа на Сицилии, это задумчивый вид танкиста в черном берете с радиоантенной, дружелюбно направляющего ствол своего крупнокалиберного пулемета вам в грудь. Не надо поднимать руки вверх, и вообще не надо делать руками никаких движений, иначе он начнет стрелять. Хорошо, если мимо, а если попадет, тогда как? Порывом ледяного ветра вас сдувает с трапа, и вы понимаете, что за бортом - не больше 5-6 градусов тепла. Лязгая зубами от холода и от увиденного вы добегаете до аэродрома, где выясняется, что вашу сумку по ошибке из Рима вместо Палермо отправили в Хельсинки. Не стоит тратить время и возмущаться. Если за два дня вы не умрете, то на третий день вы спокойно получите свои вещи.
   Поскольку аэродром не отапливается (зачем отопление в солнечной Италии?), то единственное, что вам остается, это добраться до города и нырнуть в отель. При выходе из аэродрома вы с сомнением окидываете взглядом рыдваны, представляющие собой историю общественного транспорта Италии, и решаетесь отдаться в руки водителей такси. Вы садитесь в машину и начинается любопытнейшее путешествие, по сравнению с которым пресловутые американские горы - ничто иное как средство для успокоения нервов. Через пять минут после начала поездки вы понимаете, что вы зря сели в это такси. Через десять минут вы начинаете жалеть, что пустились в это путешествие, а через 15 минут - что родились на свет божий. Все попытки обращения к шоферу, чтобы он пристрелил вас сразу, ни к чему не приводят: радио орет на полную мощность, в машине дребезжит все, что только может дребезжать, а внимание шофера приковано к дороге, чтобы уцелеть. Езда происходит на скоростях значительно превышающих все те, о которых мечтали создатели данного автомобиля. Справа, слева, сзади и спереди мчаться другие такси соблюдая положенное расстояние в 30 сантиметров. С одной стороны дороги ваш взгляд упирается в скалу, а с другой вас приветствует открытое для долгого свободного падения пространство, отделенное от проезжей части прочной пластиковой лентой, кое-как натянутой между редкими столбиками.
   Но всему на свете приходит конец, и вот наступает момент, когда вас - без вины и без желания рано поседевшего - выбрасывают перед тем, что в рекламном проспекте именовалось пятизвездочным отелем. Действительно, ваш номер пугает шикарностью отделки. Мраморная ванна, ярконачищенные медные краны, умопомрачительный вид из окна на море. Единственное, что плохо, так это то, что в номере нет отопления. А итальянские одеяла пропускают сквозь себя слишком много звука, света и воздуха, чтобы серьезно спасти от замерзания. И вам не остается ничего иного, как выпить десятикратную дозу тройного Мартини и улечься спать в ожидании солнечного завтра.
   Завтра приветствует вас утром моросящим дождем и северным ветром порывами до штормового. Кроме того, за ночь от холода ваши руки и ноги приобрели несколько синеватый оттенок и не сгибаются. Встав по сложно-техническому методу складывающейся гладильной доски вы добираетесь до ванной, где с наслаждением погружаетесь в горячую воду. Пролежав в ванной полчаса и восстановив возможность соображать, вы вспоминаете о затраченной на поездку сумме и о том, что вы проехали через пол-Европы не для того, чтобы лежать в ванной. Усилием воли вы выгоняете себя из теплой воды и идете на завтрак в продуваемый кондиционерами ресторан, где окружающие с подозрением косятся на ваши шорты и сандалии. Делая вид, что вы понятия не имеете о том, что на вас надето, вы торопливо поглощаете холодную кашу и холодную яичницу с холодными сосисками, запиваете все это стаканом апельсинового сока, в котором плавают кубики льда, и выбегаете наружу в поисках приключений. Я подчеркиваю, выбегаете, так как просто ходьба в шортах и сандалиях в подобных климатических условиях приведет к крупозному воспалению легких максимум через полчаса. В такой момент вас не занимает мысль об Архимеде, этруссках и Данте. Ваши желания принимают отвратительно-бытовой характер. Вам очень хочеться найти магазин, где продают штаны, теплые носки и рубахи с длинным рукавом. После получаса поисков среди кривых и грязных итальянских улочек, между домами которых развешены непривлекательные мужские и женские кальсоны и рейтузы, вы попадаете на центральный бульвар, вдоль которого выстроились универмаги. Укрываясь от проливного дождя под пальмами и кипарисами, живописно посаженными вдоль бульвара, вы входите в первый попавшийся универмаг и устремляетесь к стойке, где висят восхитительно длинные штаны. Вы хватаете первые попавшиеся и бежите в примерочную. И здесь вас ждет тяжелый удар. Дело в том, что средний рост сицилийского мужчины не превышает 1,65. Поэтому брюки, продающиеся здесь в отделе XXL, смотряться на северянине с его средним ростом 1,80 несколько странно. Из одежды, которая сможет прикрыть ноги северянина ниже колен, сицилийский магазин может предложить только фрак, причем белого цвета.
   Я так и не купил в первый день своего пребывания на Сицилии штанов. На второй день мне тоже не удалось ничего найти, так как это был день одного из 360 католических итальянских праздников, во время которых итальянские магазины закрыты. И мне пришлось целый день бегать вокруг отеля и вливать в себя алкогольные напитки, чтобы не умереть от холода. Зато третий день и сама покупка оправдала мои мучения. Во-первых, с утра в море выглянул один лучик солнца, хорошо различимый с 10 этажа отеля. Во-вторых, владелец какого-то грязного подвальчика, в витрине которого висели штаны, увидев выражение на моем лице при виде этой очередной выставки брючек для гольфа, встал передо мной на колени, выпалил шаманской скороговоркой тысяч двадцать итальянских слов, после чего куда-то убежал, и через пару минут прибежал обратно с целым ворохом одежды точно моего размера. Сам факт того, что передо мной стали на колени возвысил меня в моих собственных глазах до заоблачных высот и я полностью утеплился у того продавца. После этого у меня появилась цивилизованная возможность осмотреть Сицилию.
   Само Палермо для путешественника представляет мало интереса. Несмотря на то, что этот город считается столицей Сицилии, он сравнительно невелик и провинциален. Из достопримечательностей в нем есть театр, церковь Богородицы и галереи Капуцинов. Человеку, чьи нервы расшатаны двухдневным вымерзанием в солнечной Италии, не рекомендуется подвергать их лишней нагрузке приобщением к операм Верди. Глубокие трещины в фасаде, стенах и крыше здания театра вызывают изумление от того, что они продолжают стоять под ударами симфонической музыки, в то время как по идее обыкновенного обывательского кашля должно быть достаточно для того, чтобы они обрушились. А в том, что на любом концерте в любом театре мира присутствуют минимум 100-150 больных туберкулезом, достаточно легко убедиться, посетив любой концерт и дождавшись взрыва глубокого чахоточного кашля в паузе между двумя частями музыкального произведения. Выложенная - как и все старое Палермо - из известняка церковь достаточно красива. Розоватый оттенок камня вместе с причудливыми архитектурными деталями в мавританском стиле создают определенный колорит, которого, пожалуй, нет на континенте. К сожалению, попасть внутрь достаточно сложно, так как сразу после дверей вы упираетесь в спины тысяч сицилийцев, которые плотно закусили чесноком, после чего пришли сюда по всевозможным сицилийским делам. Вообще-то народ на Сицилии достаточно своеобразен. В одежде преобладают два цвета: черный и белый. Мужчины носят черные брюки и пиджаки, и белые рубашки без галстуков. Женщины же закутаны в какие-то черные платья и обязательные черные платки. Все это, с учетом их очень низкого роста, создает на улицах некий колорит недружелюбности.
   Осносвной же туристической жемчужиной Палермо безусловно следует считать галереи или катакомбы Капуцинов. При попытке попасть туда, главное - не спрашивать дороги в отеле. В ответ на ваш вопрос собирается 30-40 работников отеля, которые что-то начинают обсуждать на своем родном языке. Подождав из вежливости минут 10, лучше просто и тихо уйти, так как становится ясным, что ваш незначительный вопрос давно затерялся среди миллионов других, несомненно более весомых вопросов. Проанализировав поведение 2-3 десятков молодых мотоциклистов, живописно расположившихся в засадах в подворотнях вдоль главной улицы и вожделенно посматривавших на кончик моего бумажника, торчащий из кармана моих новых брюк, я счел за благо отдаться таксисту, стоящему около дверей отеля с задумчивым видом заведующего лаборатории ядерной физики. Поездка была настолько короткой, что я даже не успел испугаться, как он выбросил меня перед трехметровым забором, в котором виднелись массивные деревянные ворота.
   Что же такое Капуцины? Я не силен в религиозно-исторических аспектах создания этого монашеского ордена; меня как туриста более привлекала практическая сторона дела. В одном из многочисленных фильмах о графе Дракуле есть начальная заставка, где перечисляются все лица виновные в создании фильма, которая снята на фоне бесконечных коридоров, уставленных мертвецами и скелетами. Это и есть галереи Капуцинов. По финансово-религиозным соображениям, вместо того, чтобы долбить могилы в известняке, члены этого ордена веками складируют своих усопших вдоль стен старых катакомб, откуда добывался известняк. Останки сохраняются в стоячем положении, и благодаря сухому климату и определенным известковым испарениям, мумифицируются так сказать естественным путем. Время от времени вереница трупов разнообразится для туристов каким-нибудь полусгнившим гробом или плиточным крестом. И все это тянется на километры. Чтобы попасть ко всему этому великолепию смерти, надо пройти сквозь неусыпного стража в виде старика в очках, затянутого в коричневую рясу подпоясанную толстой веревкой, и обутого в древнеримские сандалии. После неудачной попытки проскользнуть мимо него в ворота, я вежливо спросил, где можно купить билет. Он обрушил на меня речь, состоящую всего из двух-трех фраз, из которых я, напрягая свои скудные познания в испанском, понял, что билетов здесь не существует, но рекомендуется принести пожертвование. Подобное воздержание в речи требовало на мой взгляд немедленного поощрения, и я достал из кармана бумажку в сто лир (дело происходило еще до введения Евро). После чего я стал свидетелем Чуда Господнего: старик-монах не сделал ни одного движения, и тем не менее моя бумажка исчезла из моих рук. Заинтересованный, я достал еще одну бумажку, которая исчезла так же таинственно. "Как же он, сволочь, это делает?" - подумал я, доставая следующую купюру. Стоит ли упоминать, что она исчезла вслед за первыми двумя. Однако, как известно, Бог любит Троицу, и после троекратной демонстрации чудес меня впустили вовнутрь, где размещался крохотный дворик, заканчивающийся дверьми, ведущими в катакомбы. Перед дверьми стоял еще один монах, и сердце у меня заныло, так как он не стесняясь уставился на мой фотоаппарат. Из его восклицаний "Но камера" я понял, что с аппаратами не пускают. Пришлось попрощаться с верным другом и отдать его в сомнительные руки монаха. После чего меня впустили. Впечатление, конечно, сильное. Из предбанника за дверьми начинается побеленная галерея, вдоль стены которой в 2-3 яруса стоят мертвецы. Первые метров пятьдесят идти еще ничего, так как путь освещен светом из подвальных окошек, но потом галерея понижается, и все освещение состоит из редких лампочек в потолке, которые чуть-чуть рассеивают тьму под собой. Тысячи трупов нависают на вас со всех сторон сохраняя наиехиднейшее выражение того, что у них осталось от лиц. К счастью, время от времени на пути попадаются довольно живописные группы живых итальянцев, которые пришли пообщаться с прадедушкой, и, положив к его ногам цветы и поставив свечу, стоят перед ним на коленях шепчя то ли молитвы, то ли информацию о последних ценах на помидоры.
   Боясь заблудиться, я не сворачивал из главного прохода в боковые ответвления, сделав исключение для маленького тупичка, откуда бил яркий свет. Тупичок был отгорожен стеклом, за которым среди рождественских хвойных лап и цветов лежало три детских трупа: один скелет, один - полуразложившийся, и один "свежачок". Все это освещалось большим количеством лампочек, и представляло из себя веселенькую картинку Рождества с точки зрения Ангела Смерти.
   Побродив по катакомбам около часа я пришел к выводу, что за свои триста лир посмотрел достаточно, тем более что только первая тысяча мертвецов вызывала действительно живой интерес. Остальные не могли уже предложить или показать чего-нибудь новенького или свеженького, и я решил вернуться в жизнь. Несколько обалдевший, я вылез на дневной свет, где даже не удивился тому, что мне всунули в руки мой фотоаппарат. Увиденное впечатляло, и, чтобы не забыть деталей, я купил тут же открытку с намерением послать ее самому себе. Добрый монах объяснил мне, как пройти к почтамту, и я пошел туда размахивая открыткой.
   Здание почтамта нависало над окружающим пейзажем серыми мраморными колоннами. Честно говоря я не успел насладиться их лицезрением, так как мое внимание привлекли два броневика и полицейское оцепление, окружающее здание почты. По наивности я подошел поближе, после чего меня немедленно попросили поднять руки вверх и обыскали. С большим недоверием выслушав мой рассказ о том, что я пришел сюда, чтобы купить марку и отправить домой открытку, некий полицейский чин выделил автоматчика, который уперев ствол в мою спину погнал меня вовнутрь. Не могу сказать, чтобы там было уютно. В огромном мраморном зале с колоннами я был единственным посетителем, и мои шаги по мраморным плитам отдавались гулким эхом под сводами. Подойдя к окошку, за которым сидела девушка лет восьмидесяти, я отдал ей свою открытку (автоматчик по-прежнему шумно дышал мне в спину), заплатил за марку, и убрался обратно в отель, где кинулся в бар, чтобы принять что-нибудь успокоительное. В баре какой-то словоохотливый немец рассказал мне, что все увиденное мною нормально для Сицилии, которая денно и нощно ведет борьбу с мафией. Однако даже его дружелюбный рассказ не мог исправить моего впечатления от Палермо.
   Галочки ради я купил билет на экскурсию в центр сосредоточения древних развалин - город Ардженто, где под ледяным морским ветром меня заставили два часа ползать по густо заросшим сорняками песчаным глыбам и остаткам колонн, галочки ради я попробывал настоящую итальянскую пиццу в ладонь толщиной, и галочки ради я просидел полдня в какой-то Траттории, где под закрытую пиццу "Кальцоне" перепробывал кучу разных Кьянти и Ламбрусско. Мне больше не хотелось ничего итальянского. Мне хотелось домой, где было тепло, где окружающие понимали меня и я понимал окружающих, где было все понятно и ясно, и где не было ни застывших мертвецов, ни монахов, ни мафиози, ни карабиньери. И где был бы любимый уголок, где бы стоял любимый компьютер с не менее любимым Арканумом.

Джон Анисимов (Летучий Голандец)

   Не секрет, что наш сайт переживает сейчас трудное время. Новых людей появляется все меньше. Но не стоит падать духом. Есть еще энтузиасты, есть идеи и проекты. И все вместе, приложив определенные усилия, мы сможем выйти из кризиса и даже подняться на новый уровень. Снова обновляется главная, снова вышла газета. Скорее всего это последний выпуск городского печатного органа в таком виде - почти закончен проект Арканум-Экстра, который начнет полноправную жизнь уже на днях. А пока читайте лучшие материалы, в этом новом, девятом выпуске.
Быть добру.

Keeper

   Жизнь каждого человека можно сравнить с плаваньем корабля. Судно может быть маленькой лодкой или огромным авианосцем, быстрым спортивным катером или неповоротливым танкером. Это не так важно. Главное, чтоб было куда плыть. Каждый должен иметь цель. Да, многие просто болтаются по волнам жизни, лишь иногда пытаясь скорректировать течения и ветры которые располагают судьбой мореплавателя. И хорошо, если стихия вынесет их к теплому, гостеприимному берегу. А если нет? Поэтому правильно, когда мы сами прокладываем свой курс, и не взирая на туманы и бури движемся к намеченной цели, к желанным берегам, портам, гаваням. Жизнь становится более полной, более острой и более актуальной.
   Иногда бывает, что сильные чувства, такие как любовь и ненависть, зажигают в наших сердцах и на горизонте наших морей Маяк. И мы стремимся к этому свету, не обращая внимания на все подводные камни и смерчи, подстерегающие нас в пути. По дороге будет много встречных кораблей, островов, бухт и заливов, где будет опыт, различные конфликты и неприятности, признание заслуг, слава и еще много и много всего. Но это - второй план, потому что мы плывем к Маяку. А когда доплывем…. Будет новое плаванье, но уже на другом корабле и к другим берегам. Правда в странствии к путеводительному свету есть одна опасность - по какой-либо причине маяк может погаснуть. Погасит ли его тот, кто и зажег, или причиной этого будем мы сами, а может окружающая стихия - результат один. Цель будет потеряна, маршрут окажется пройденным впустую. И тут можно выпустить штурвал из рук, и под воздействием морской стихии быть потопленным, оказаться на мели или в тихой, болотистой заводи, из которой нет никаких путей.
   Поэтому, чтобы не произошло, не бросайте штурвал. Пускай даже на время ваш корабль станет Летучим Голландцем, кораблем призраком. Все равно плывите к какому-нибудь берегу, хоть пиратской базе, где можно чуть выпить, обновить морские карты, узнать о ближайших кладах и снова в путь. Иногда оглядываясь на погасший маяк.

Keeper

   Идея написать статью по этому поводу родилась у меня примерно через полгода пребывания на нашем форуме. Но различные дела каждый раз отвлекали или меняли настроение. И вот теперь, когда с одной стороны большая часть текущих годовых дел осталась позади, а с другой - перо редактора требует контакта с бумагой, я наконец попытаться систематизировать жизненный путь наших форумцев. Определенный вклад в материал внес и Oleg, который в три часа ночи начал стучаться в аську, и требовать тестового газетного материала. А так же, зная тему задуманной мной статьи, он предлагал мне списки всех живых, мертвых и совсем разложившихся посетителей сайта. Я благоразумно отказался от последнего, но возможно в недалеком будущем мы сможем лицезреть эти данные, со слезами на глазах взирая на малюсенький размер скроллера.
   Итак, какова же обычная жизнь форумца в Арканум-Сити? Разумеется, подобрать один шаблон невозможно (их три). Поэтому подробно рассмотрим несколько вариантов.
   Вариант первый, гость по нужде. Это обычный посетитель Интернета, который в процессе прохождения любимого Арканума столкнулся с определенными трудностями. Зачастую эти трудности принимают форму - "Кода-я-захожу-в-самый-большой-дом-в-Таранте-игра-вылетает-в-Виндоуз". Такой посетитель обычно у нас не задерживается, (и вовсе не потому, что Eldhenn, тут же попросит забанить всех, кто задает этот вопрос ), а достав так, или иначе, необходимую информацию пропадает.
   Вариант второй. Житель обыкновенный. Тут, для удобства, стоит разделить жизнь форумца на несколько стадий.
   Стадия первая. Начало. Начало бывает обычное - когда новичок постепенно входит в круг общения, перечитывает старые темы и оставляет не очень много сообщений (зачастую вызывающих нарекания у стражи). Постепенно набившие оскомину, или не подходящие по стилю посты сменяются более глубокими и интересными. Но бывает так же Начало Гиперактивное - новый житель оставляет просто огромное количество сообщений за минимальное время, стараясь прокомментировать как все текущие, так и давно забытые темы. Обычно это быстро проходит, и человек, постепенно сбавляя обороты пропадает с местного горизонта.
   Стадия вторая. Следует заметить, что большинство горожан знакомятся, заводят дружбу между собой именно на этой стадии. Арканум (разделы Игралка, Угодья) остается насущной темой для разговоров, но при этом появляются интересы и в Таверне. Количество сообщений тут может быть разное, обычно оно зависит от тем, находящихся в обсуждении в последние дни (а так же от времени года, летом я целыми днями наблюдал пустой лист новых сообщений).
   Стадия третья. Конец. Ну может не совсем… После некоторого, иногда достаточно долгого времени пребывания на форуме житель начинает исчезать. Происходит это чаще не сразу. Вначале он оставляет меньше сообщений, потом заходит все реже и реже… Забежит на двадцать минут, проглядит быстренько новые темы в Таверне, прочтет несколько, может вставит где весомое слово старожила (стража при этом впадает в ностальгию) и снова пропадет на месяц. А иногда - на неопределенно большой срок.
   Касаясь вопроса появления и исчезновения новых постояльцев нельзя забыть о городских дебоширах. Они появляются не часто - примерно раз в три месяца. История всех одинакова. Гиперактивное начало, нарушения устава и традиций, замечания стражи, после которого начинается крик о свободе слова, точнее о его отсутствии, угроза бана… А в итоге нарушитель, которого жалеют, и оставляют в городе в последний момент, теряет интерес к форуму и исчезает. Наверное, чтоб поругаться и побороться за своду в другом месте Конечно, в каждом правиле есть исключения, и не каждый может быть охарактеризован выделенными иной вариантами и стадиями. Но в любом случае, я прошу никого не обижаться, особенно зная что эту статью прочтут и те, с кем я сам проходил по этим стадиям, и с кем успел подружиться и съесть не один пуд виртуальной соли.
   Жизнь идет своим чередом, и те кто уходят, сделают много важных дел и вернутся. Главное, чтоб не забыли.

Не забывайте нас.

Keeper

   Многие писатели рассуждали на тему "картин жизни" - кратких эпизодов выхваченных наметанным и не очень взглядом из бытия окружающих людей. И каждый из нас может наблюдать такие картины - в автобусе, на улице, у соседнего киоска... Обычно эти моменты довольно банальны и не запоминаются в силу своей обыденности. Но иногда можно заметить и что-то необычное, не стандартное, и такая картина останется в памяти на всю жизнь.
   Поздним прохладным вечером я вышел из областной библиотеки. Падал первый снег - достаточно редкое явление для конца декабря в Запорожье последних лет. Впрочем осадки и не собирались задерживаться надолго - максимум до завтрашнего дня. Кристаллофизика, экзамен по которой и погнал меня в библиотеку, начала откладываться голове в какой-то каркас знаний, который, как мне казалось, принимал форму кубической объмоцентрированной решетки. Следующим пунктом программы подготовки была поездка к Олегу на предмет решения задач. Но предварительно стоило перекусить, причем желательно чем-нибудь сладким.
   Отсутствие продавщицы в киоске с разного рода выпечкой (куда можно уйти в разгар торговли вызвало обильный интерес всех покупателей, хотя вопрос был скорее всего банален) заставило меня покинуть очередь и отдалится от проспекта. Я направился в глубь района, тем более что чувствовал себя здесь "своим" - тут проживали те старики и бабульки, которых я курировал на последних выборах как член районной избирательной коммисии. Вскоре я наткнулся на маленький магазинчик под вывеской "Кухня Порро". Не знаю, как на счет Порро, но кухня тут явно была. Это можно было понять и по запаху, царившему внутри, и по снующим туда-сюда женщинам в муке и еще чем-то кулинарного происхождения. Очевидно кухня занимала большую часть помещений этого заведения, оставив для торговли один стеклянный прилавок судя по которому здесь пекли все начиная от хлеба, и заканчивая самыми замысловатыми пирожными. Для поклонников местной кухни были предусмотрены три столика, причем только за одним предполагалось сидеть. Я отдал должное наличию этих столиков и сделал заказ. Он не превзошел мои ожидания - морс не достигал нужной густоты, а порция торта "Медовик", давно вычисленного мной оптимальным из соотношения цена-количество-сладость была суховата. Но, тем не менее, я с удовольствием принялся за трапезу, поглядывая по сторонам. А посмотреть было на что. Следом за мной ввалилась небольшая компания, состоящая из трех молодых людей и девушки. Мужчинам было лет по тридцать или около того. Девушка выглядела несколько моложе. Их внешний вид напоминал хулиганистых подростков - те же отрывистые фразы, тот же жаргон и манера говорить. Но крайняя усталость на лицах и красные от недосыпания глаза заставляли не опасаться соседства такой компании. А то, как они ели два пирожных на четверых, жертвуя свою долю друг другу, и пускали по кругу бутылку ряженки, вызвало у меня своеобразное умиление. Другой объект моего внимания появился чуть позже. Это была невысокая дородная женщина, в возрасте, но хорошо сохранившаяся. Как мое внимание, так и внимание уставшей компани она привлекла своим заказом - три молочных коктейля. А когда заказ был выполнен, дама, чуть ли не в охапку сгребая три высоких стакана, направилась к пустующему столику (тому самому, который был ниже остальных и имел стулья), и, устроившись по удобнее, начала извлекать из сумки какую-то снедь. Один из парней поинтересовался, будет ли она употреблять все коктейли и, получив утвердительный ответ, как-то ошарашено отстал.
   Время меня поджимало, поэтому, покончив с морсом и тартинкой, я направился на остановку. В голове роились мысли о "картинах жизни", которые можно посмотреть один раз, и никогда не разгадать. Настроение стало глубоко философским. Хотелось взяться за перо, описать увиденное, порассуждать.
   На остановке я встретил девчонку, наша семейная жизнь с которой не состоялась несколько лет назад. - Аленка умерла - были ее первые слова. Весь философский настрой слетел в миг. Хорошая знакомая, с которой не так давно мы выпивали на дне рождения, которая была полна жизни и веселья, немного младше меня... И вот ее больше нет. Я попытался высказать какие-то свои мысли по поводу жизни и смерти, почувствовал их пустоту и замолчал. Мы стояли под дождем, в который уже превратился недавний снегопад. Количество никотина в крови давно превысило обычный уровень, но я этого не замечал. Тем не менее мы не пошли в соседний гастроном за необходимой бутылкой - я еще помнил про кристаллофизику.
   А немного погодя, уже в маршрутке, я понял что Картины жизни ничего не значат, если не знаешь их начала и их конца.


Keeper

   Таинственный мир... Мир реальный и мир невозможный... Мир магии и ржавых фабричных отбросов. Все это - Арканум. Целая жизнь, которая открывается перед взором изумленного игрока, привыкшего к космическим ужастикам, автогонкам со стрельбой, или фантасмагорическим фэнтези. Поражает уже сама до мельчайших деталей продуманная графика и музыка, которые создают потрясающий по достоверности колорит эпохи не столь от нас отдаленной, чтобы иметь о ней представление лишь по картинкам в энциклопедии и псевдо-историческим голливудским фильмам. Архитектура зданий, одежда персонажей, детали технологических машин начала эпохи наступления пара и электричества, цветовая гамма и оформление экрана невольно втягивают нас куда-то на грань XIX и XX веков. И в этом мастерски сделанном мире создатели игры вдруг преподносят нам эльфов, магические заклинания, драконов и элементалей - вещи совершенно нереальные, но по своему оформлению потрясающе гармонично вписывающиеся в открывающийся нашему взору мир Арканума.
   Главным принципом авторов было создание такой игры, которая бы полностью зависела от собственного выбора играющего в нее. И это им удалось. Есть много квестовых игр, есть много ролевых игр. Но все, что было создано до Арканума, имело один довольно существенный недостаток: игрок шел по более или менее определенному программистом пути, и сложность игры зависела в основном от скорости процессора, скорости реакции игрока, и в более редких случаях - от сообразительности игрока. Арканум же, помимо всех вышеперечисленных свойств, подчеркивающих его реальность, имеет еще одну деталь, которая завораживает игрока своей жизненностью: игроку все время надо делать выбор. Как и в настоящей жизни. И эта необходимость выбора держит игрока в напряжении, неведомом другим играм. Ведь от выбора действия, от выбора ответа в любом диалоге, зависит не просто решение квеста, а ход всей игры. И так же как в реальной жизни, складывается впечатление, что игрок сам "делает" свою жизнь в игре. Мир Арканума нельзя пройти правильно или неправильно. Также как и жизнь. Его просто надо пройти. Его надо прожить. В игре заложено около 130 квестов, из которых для того, чтобы добраться до конца, игрок обязан закончить 7-8. Остальные - это как и реальная жизнь, которую можно прожить в роли ничем не примечательного члена человеческого стада, живущего по принципу "дом - работа", или же в роли человека, который хочет вырваться из засасывающей рутины жизни, что неприменно приводит к появлению на его пути трудностей, или "дополнительных квестов" по жизни.
   Рядом с игроком возникают персонажи, каждый из которых имеет свою интересную философию, представляет собой по своему исключительную личность, и не только из-за того, что это гигант полу-огр, полурослик или овечка Белли.
   Все приключения в Аркануме щедро пересыпаны сухим, но типично "программистским" юмором Сьерры, который заставляет улыбнуться в самый неподходящий момент.
   Мир Арканума построен из синтеза толкиеновских чудес, которые соседствуют с конкретным и реально-грубым в своей яви техническим миром. И вся его суть, весь он выражен одной-единственной дикторской фразой, которая прозвучит под занавес игры: "Достоверно только одно: ничего никогда не было достоверно в том месте, которое мы называем "Арканум"".

Джон Анисимов (Летучий Голландец)

Как бы рассказали "Красную шапочку"...

Эдгар По
На опушке старого, мрачного, обвитого в таинственно-жесткую вуаль леса, над которым носились темные облака зловещих испарений и будто слышался фатальный звук оков, в мистическом ужасе жила Красная Шапочка.

Эрнст Хемингуэй
Мать вошла, она поставила на стол кошелку. В кошелке было молоко, белый хлеб и яйца. - Вот, - сказала мать. - Что? - спросила ее Красная Шапочка. - Вот это, - сказала мать, - отнесешь своей бабушке. - Ладно, - сказала Красная Шапочка. - И смотри в оба, - сказала мать, - Волк. - Да. Мать смотрела, как ее дочь, которую все называли Красной Шапочкой, потому что она всегда ходила в красной шапочке, вышла и, глядя на свою уходящую дочь, мать подумала, что очень опасно пускать ее одну в лес; и, кроме того, она подумала, что волк снова стал там появляться; и, подумав это, она почувствовала, что начинает тревожиться.

Ги де Мопассап
Волк ее встретил. Он осмотрел ее тем особенным взглядом, который опытный парижский развратник бросает на провинциальную кокетку, которая все еще старается выдать себя за невинную. Но он верит в ее невинность не более ее самой и будто видит уже, как она раздевается, как ее юбки падают одна за другой и она остается только в рубахе, под которой очерчиваются сладостные формы ее тела.

Виктор Гюго
Красная Шапочка задрожала. Она была одна. Она была одна, как иголка в пустыне, как песчинка среди звезд, как гладиатор среди ядовитых змей, как сомнабула в печке...

Джек Лондон
Но она была достойной дочерью своей расы; в ее жилах текла сильная кровь белых покорителей Севера. Поэтому, и не моргнув глазом, она бросилась на волка, нанесла ему сокрушительный удар и сразу же подкрепила его одним классическим апперкотом. Волк в страхе побежал. Она смотрела ему вслед, улыбаясь своей очаровательной женской улыбкой.

Ярослав Гашек
- Эх, и что же я наделал? - бормотал Волк. - Одним словом обделался.

Оноре де Бальзак
Волк достиг домика бабушки и постучал в дверь. Эта дверь была сделана в середине 17 века неизвестным мастером. Он вырезал ее из модного в то время канадского дуба, придал ей классическую форму и повесил ее на железные петли, которые в свое время, может быть, и были хороши, но ужасно сейчас скрипели. На двери не было никаких орнаментов и узоров, только в правом нижнем углу виднелась одна царапина, о которой говорили, что ее сделал собственной шпорой Селестен де Шавард - фаворит Марии Антуанетты и двоюродный брат по материнской линии бабушкиного дедушки Красной Шапочки. В остальном же дверь была обыкновенной, и поэтому не следует останавливаться на ней более подробно.

Оскар Уайльд
Волк. Извините, вы не знаете моего имени, но...
Бабушка. О, не имеет значения. В современном обществе добрым именем пользуется тот, кто его не имеет. Чем могу служить?
Волк. Видите ли... Очень сожалею, но я пришел, чтобы вас съесть.
Бабушка. Как это мило. Вы очень остроумный джентльмен.
Волк. Но я говорю серьезно.
Бабушка. И это придает особый блеск вашему остроумию.
Волк. Я рад, что вы не относитесь серьезно к факту, который я только что вам сообщил.
Бабушка. Нынче относиться серьезно к серьезным вещам - это проявление дурного вкуса.
Волк. А к чему мы должны относиться серьезно?
Бабушка. Разумеется к глупостям. Но вы невыносимы.
Волк. Когда же Волк бывает несносным?
Бабушка. Когда надоедает вопросами.
Волк. А женщина?
Бабушка. Когда никто не может поставить ее на место.
Волк. Вы очень строги к себе.
Бабушка. Рассчитываю на вашу скромность.
Волк. Можете верить. Я не скажу никому ни слова (съедает ее).
Бабушка. (из брюха Волка). Жалко, что вы поспешили. Я только что собиралась рассказать вам одну поучительную историю.

Эрих Мария Ремарк.
Иди ко мне, - сказал Волк.
Красная Шапочка налила две рюмки коньяку и села к нему на кровать. Они вдыхали знакомый аромат коньяка. В этом коньяке была тоска и усталость - тоска и усталость гаснущих сумерек. Коньяк был самой жизнью. - Конечно, - сказала она. - Нам не на что надеяться. У меня нет будущего. Волк молчал. Он был с ней согласен.